ПЕРВЫЙ ГУМАНИСТ МИРА

Рассказ о выдающемся педагогическом эксперименте, который был проведен в 70-х годах 19 века Николаем Васильевичем Рукавишниковым. О том, как судьбе наследника золотопромышленной империи 24-летний юноша предпочел пост директора первого в Москве приюта для малолетних преступников.

«Я могу умереть спокойно, я видел святого», –  такие слова произнес на встрече с прихожанами Артур Пенри Стенлей, декан Вестминстерского аббатства и известный английский проповедник после того, как вернулся из далекого  путешествия.

Святым, о котором поведал англичанин, был Николай Васильевич Рукавишников. А встреча с ним произошла в Москве, в приюте для малолетних преступников, куда Стенлей заезжал на обратном пути из Китая. Николай Васильевич был директором приюта, и именно благодаря его усилиям учреждение стало выдающимся социально-педагогическим прецедентом.

Что неизменно поражало посетителей? Со стороны статистики – факт, в который трудно поверить: за те без малого шесть лет, что Николай Рукавишников возглавлял работу приюта, более 95% выпускников вели честную трудовую жизнь и никаких повторно совершенных преступлений за ними не числилось. Такого история не знала прежде. Да и за последующие полтора века ни одна система исполнения наказаний, ни в России, ни за рубежом, не смогла достичь сопоставимого результата. Кем был директор приюта? И как удалось ему совершить педагогическое чудо, слава о котором разошлась по России и достигла Европы? 

Николай Васильевич Рукавишников родился 27 ноября 1845 года. Он принадлежал к династии предпринимателей, известных в Российской империи не только размахом предприятий, но и добрыми традициями меценатства и благотворительности. Отец Николая, Василий Никитич Рукавишников, купец первой гильдии и почетный гражданин города Мензелинска, был золотопромышленником, владел приисками на Урале и несколькими горными заводами в Пермской губернии, входил в состав учредителей Московского купеческого банка. Сын Николай, как и два его брата, родились в Казани, а в 50-е годы семейство переехало в Москву, ставшую к тому времени своеобразной столицей российских купцов и промышленников. Николай поступил на физико-математический факультет Московского университета, а через год по настоянию отца перевелся в Горный институт. Василий Никитич основательно готовил сына к предпринимательскому будущему, видя в нем наиболее перспективного продолжателя семейного дела.

Тем временем разворачивался другой сюжет. Первое в Москве исправительно-трудовое заведение для малолетних правонарушителей было основано в 1864 году на частные пожертвования. Душа и организатор проекта, княжна Александра Николаевна Стрекалова, сумела заручиться поддержкой городских властей и привлечь к участию в финансировании еще несколько дворянских семей. А  ближайшим ее сподвижником стал доктор права, профессор московского университета Михаил Николаевич Капустин. Оба были вдохновлены идеей, что добротой и человеческим отношением к преступившим закон детям можно воспитать из них достойных граждан. И оба не жалели сил и средств, чтобы на деле доказать это. Став первым директором приюта Михаил Николаевич не только занимался административной и воспитательной работой, но и стремился максимально расширить круг поддержки благотворительному начинанию. Однажды он выступал перед москвичами с публичной лекцией. Рассказывал об организации работы приюта, о лежащих в основе проекта педагогических идеях, попутно агитировал желающих оказать финансовую или любую другую помощь. После выступления к директору подошел молодой человек и сказал, что готов не только оказать материальную поддержку, но и лично работать в приюте с детьми.  Этим юношей и был Николай Васильевич Рукавишников, которому в ту пору едва исполнилось двадцать лет.

Отец был разочарован решением Николая лично участвовать в воспитании трудных детей: «Хочешь помогать этим несчастным детям? Так зарабатывай и делай пожертвования! Зачем же посвящать этому всю свою жизнь?» Но не так-то просто было переубедить юношу, душой которого овладела благородной мечта. Вскоре произошло событие, еще более обострившее конфликт между отцом и сыном. Получив должность директора Демидовского юридического лицея, профессор Михаил Николаевич Капустин должен был переехать в Ярославль. Он искал преемника на посту директора приюта. Сделал предложение Николаю. Тот согласился. Так, следуя одному лишь ему понятному зову, наследник золотых рудников и металлургических заводов, которого отец готовил продолжать дело династии, круто и неожиданно развернул свою судьбу. Новому директору, решительно взявшему на себя ответственность за будущее 30 трудных воспитанников, было тогда всего 24 года.

Когда Николай Васильевич вступил в должность, положение приюта было довольно тяжелым. Острый недостаток денег даже на первоочередные нужды. Разболтанная дисциплина воспитанников. И много свободного времени, в которое подросткам нечем заняться. Постепенно новый директор установил четкий распорядок дня, в котором сочетались труд, учеба и необходимый отдых. Для того, чтобы выстроить эту систему и наполнить ее жизнью, требовались значительные средства. Вложив свои личные деньги, Николай наладил работу брошюровочной мастерской при приюте и создал новые мастерские: футлярную, малярную, портняжную, сапожную, токарную, столярную, слесарную и кузнечную. Для обучения пригласил квалифицированных мастеров, платил им достойную зарплату. Довольно скоро мастерские начали получать выгодные заказы, материальное положение приюта стало улучшаться.

Серьезных вложений требовала и постановка образовательного направления работы с детьми: книги, учебные материалы, оборудование помещений, найм учителей. Решая организационные и воспитательные задачи внутри учреждения, одновременно Николай Рукавишников активно и результативно занимался тем, что сегодня называют фандрайзингом. Ему удалось привлечь к деятельности приюта внимание городской общественности, и за короткий срок частные пожертвования увеличились почти в семь раз, а пособия от городских учреждений – в 13 раз. Все это позволило наполнить жизнь приюта трудом и учебой. За короткое время число воспитанников удвоилось. Но и при столь мощной поддержке бывали времена, когда значительную часть расходов директор покрывал из собственных средств. Основательное финансирование позволило наладить ежедневные занятия по русскому языку, арифметике, географии, русской истории, рисованию, черчению, Закону Божьему. Проводились беседы духовного содержания, был сформирован хор певчих. В распорядок приюта входили также часы, а иногда и целые дни отдыха, посвященные подвижным играм, прогулкам по Кремлю и достопримечательным местам Москвы, экскурсиям в музеи. Наиболее отличившимся воспитанникам могли предоставить краткосрочный отпуск навестить родных или ходатайствовать перед властями об уменьшении срока их заключения.

Молодому директору удалось на законодательном уровне добиться важных для задач перевоспитания организационных изменений. Длительность пребывания детей в приюте была увеличена, а верхняя возрастная граница при поступлении – снижена. Из залов суда и мест заключения детей старались забирать как можно раньше, чтобы изолировать их от влияния более взрослых преступников, уже «заматеревших» в криминальных привычках и убеждениях.

Директору и педагогическому коллективу пришлось проделать большой методический труд, чтобы переработать традиционные годовые школьные программы, раздробить на небольшие курсы и адаптировать под нерегулярные, непредсказуемые ритмы поступления детей в приют и их выпуска по окончании срока заключения.

Большую часть времени Николай Васильевич проводил в приюте вместе с воспитанниками, которые любили директора и бесконечно ему доверяли. Свою жизнь, талант и энергию Николай вложил в решение фантастически трудной задачи: создать педагогику, которая преобразует души и позволяет бывшим малолетним преступникам по выпуску из приюта найти достойное место в жизни, став грамотными, образованными, высококвалифицированными ремесленниками. И задачу эту он решил!

В вопросах организации детской жизни и отношения к подопечным Николай Васильевич руководствовался идеями, которыми его увлек предшественник на директорском посту, профессор Михаил Капустин. В своем первом годовом отчете молодой директор писал: «Приют имеет целью исправлять малолетних преступников, приучать их сознавать полезный честный труд, сделать хорошими гражданами, для чего со стороны приютского управления требуется не строгость или наказание, а мера исправления воспитанников мягким с ними обращением, сострадание к ним и поощрение их на доброе дело».

Успешная работа приюта и ее необыкновенные результаты получали все более широкое общественное признание, и в декабре 1873 высочайшим соизволением императора Александра II приюту присвоили имя Рукавишникова. По образцу учреждения стали создаваться исправительные заведения для несовершеннолетних и в других регионах России.

Хотя история не сохранила подробностей об отношениях в детском коллективе, об управлении через коллектив, о ключевых для воспитания поступках и событиях, многие исследователи видят в практике московского приюта Николая Рукавишникова те же основы, которые реализовал через полвека выдающийся советский педагог Антон Семенович Макаренко.

Следует сказать еще об одном моменте, без которого не сложится целостная картина и не будут понятны приведенные в начале рассказа слова англичанина: «Я видел святого». Сила личного обаяния Николая Васильевича была необыкновенной. Магию его слова, примера, просто присутствия рядом – испытывали на себе и воспитанники, и делегации жалеющих взглянуть на педагогическое чудо, и сотрудники приюта. 

Николай Васильевич умер от воспаления легких 8 августа 1875 года в возрасте 29 лет. При здании приюта в память о директоре, выдающемся общественном деятеле и педагоге, построили храм святого Николая Чудотворца. О том, сколь велики были роль личности Николая Васильевича и значение его участия в делах приюта,  говорит следующий факт. После его смерти, оставшись без хозяина, приют стал быстро приходить в упадок, и никакие суммы пожертвований со стороны братьев Константина и Ивана не могли восстановить былой расцвет этого удивительного учреждения. Братьям пришлось активно включаться, не только жертвуя средства, но и уделяя много личного времени организационным вопросам: поиску директора, расширению приюта, укреплению системы управления и финансирования. История была продолжена еще на несколько десятилетий, вплоть до революции 1917 года.

В 1885 году Константина Васильевича Рукавишникова, брата Николая, пригласили  в Рим. Там проходил Всемирный тюремный конгресс, в котором участвовали представители всех европейских благотворительных учреждений, занимавшихся социальной адаптацией заключенных. После одного из заседаний участников попросили пройти в галерею, где были выставлены бюсты выдающихся людей XIX века. Когда прозвучали  аплодисменты и с одного из изваяний сняли полотно, Константин увидел бюст своего брата Николая Рукавишникова. И надпись: «Первый гуманист мира». 

Юрий Пахомов