КАК ПОНЯТЬ СОВРЕМЕННОГО ПОДРОСТКА И ПОЛАДИТЬ С НИМ?

О подростковом возрасте хорошо и подробно написано в учебниках по психологии. Но поспевают ли учебники за быстротечным временем, когда сегодняшние дети уже не похожи на тех, кто был в их возрасте совсем недавно. На дискуссии в рамках ММСО-2024 – попытка углубить и осовременить понимание этого непростого возраста, обогатив его живым опытом экспертов: педагога, культуролога, психолога и лингвиста.

Скриншот из выступления

Лариса Арачашвили учитель русского языка, победитель Всероссийского конкурса «Учитель Года», начала рассказ с красноречивого случая. Начинаю проверять ученические тетради – вдруг вижу надпись на полях: « Лариса Гивиевна – Имба». Что такое Имба? В моем лексиконе такого слова нет, и какое-то оно неблагозвучное… Первая мысль: обзывалка! Гадость какая-нибудь! И первая реакция – возмущение: меня обидели?!

Полезла гуглить. Оказывается, Имба – это в компьютерных играх суперпрокачанный персонаж! О! Так меня похвалили!!!

Иногда мы не можем нормально общаться с детьми просто  потому, что не знаем их языка. Каким-то словечкам мы уже научились: «кринж», «рофлить», «чилить».  Но многое слышим впервые. Лексика детского языка пополняется, школьники все время приносят что-то новое. Откуда оно берется? Если у меня на уроке остается время, я устраиваю «Пять минут приставаний». И расспрашиваю их о тех словах, которые слышала, но значения которых не знаю. Что значит это слово? Откуда вы его взяли? Обычно дети указывают на компьютерные игры. Или «точно не помню, это сейчас по сети гуляет». Или «слышал в видосике». Сейчас у них самое популярное слово – «Сигма». Спрашиваю: это что? Ну, это самый-самый, самый главный! А почему тогда не Альфа? Не знаю, так в видосиках говорят.

Мода на экзотическую лексику часто сиюминутна, через месяц многие из этих словечек дети забудут. Особенно из фильмов, из сериалов, из того, что «гуляет по сети». Слова, почерпнутые из игр, задерживаются в обиходе дольше. Кстати, по детским словечкам и фразам можно проследить, какие фильмы они смотрят. Ага, они посмотрели «Игру в кальмара». А вот сейчас «Слово пацана» посмотрели. А вот и до «Сёгуна» добрались! Много смотрят аниме, читают в основном мангу и комиксы японские, очень редко приходят ко мне обсуждать серьезные книги.

Что бы я рекомендовала учителям и родителям? Если трудно вступить в диалог с ребенком из-за того, что ты чего-то не знаешь или не владеешь их лексикой – спроси! Многие учителя считают это ниже своего достоинства: я ж преподаватель, у меня образование, возраст, стаж – что такого важного и нужного я могу узнать от детей? Этот предрассудок мешает контакту. Я, если к месту употреблю диковинное словцо, вижу такое восхищение в глазах детей! Зачем же пренебрегать этим? Я за то, чтобы понимать и принимать подростковый язык. И отдавать себе отчет: мода на словечки приходит и проходит.

Когда я училась в школе, мы говорили «ну, такое». Сейчас так не говорят. А еще раньше, в начале 2000-х, по интернету ходил «язык падонков». И тоже канул в лету. Лексика набегает волнами, но если не отбить у ребенка вкус к языку, к зрелым годам словечки сойдут как пена, и у него останется хороший русский язык. А если порицать и запрещать, то это, наоборот, будет только провоцировать детей разговаривать таким «подростковым» образом.

Виктория Мерзлякова культуролог, доцент РГГУ и  РАНХиГС, соавтор книги «Словарь языка интернета.ру». Привнесение в речь новых слов можно заметить и у студентов. Лексика действительно накатывается волнами и оседает на разных поколениях. Сегодня свободное владение «языком падонков» выдает людей постарше, кому уже за сорок.

Я с большим интересом отношусь к этому языковому разнообразию. Как и к другим проявлениям индивидуальности людей и поколений. Например, в одежде. Часто первая ласточка ссоры между родителями и детьми начинается с хорошо знакомой фразы: «Ты так собираешься на улицу идти?» Но надо признать и принять: меняется мода, меняются представления о том, что хорошо и нормально. В речи, в увлечениях, во внешнем виде. Когда я сталкиваюсь с такими различиями, то культивирую в себе включенное любопытство. Любопытство к не таким как я, к детской и подростковой культуре – важный момент в работе исследователя. Но, думаю, такая установка важна и для учителя, и для родителя, и для любого взрослого в общении с молодежью.

Почему они другие? Любая культура основана на том, что люди хотят наделить окружающий мир смыслом и хотят найти «своих». «Своих», которые отличаются от «чужих», «других», «иных». Подростки – тоже своя особая культура. С одной стороны, молодой человек стремится к самостоятельности, хочет отстроиться от родителей, обрести свою «самость». И столь же сильно стремится найти своих. Отстроиться от тех, кто старше и кто младше. От тех, кто на тебя не похож. Найти круг общих интересов, увлечений, предпочтений.

Каждый момент несовпадения между нами и молодёжью может стать началом интересного диалога, в котором мы проявим и проясним то, что нас объединяет и то, что различает. И удивимся этому. Можно предложить ребенку задуматься: откуда я знаю слово, которое так часто произношу? Как оно ко мне пришло? Или обсудить: почему одно поколение ходит зимой без шапки, а другое носит шапки и шарфика, но щиколотки голые даже при минус 35? Любопытство к другому миру, удивление, живой интерес – это ведь и есть самое главное!

И еще важная вещь: понимать и принимать подростков – значит принимать и их увлечения. И быть готовыми потратиться на них. Ребенок захотел снимать и монтировать видео – понадобятся специальные программы для монтажа. Увлекся музыкой – возможно, понадобится синтезатор. И быть готовыми к тому, что увлечения непостоянны, и через полгода скейт, пульт или синтезатор будут пылиться на балконе. А вдруг случится так, что первое увлечение откроет путь в любимую профессию? Еще лучше не только принимать увлечения ребенка, но и задуматься над тем, как он может развиваться через свое увлечение, постоянно усложняя задачи и поднимая планку.

Максим Кронгауз, лингвист, доктор филологических наук, профессор ВШЭ и РГГУ, соавтор книги «Словарь языка интернета.ру». Взрослый мир, в который подростку предстоит вступить, жесток. Кто-то не поступит в ВУЗ, кто-то не сможет устроиться на работу, о которой мечтал. И подросткам важно огородить свою территорию, на которую не придут жестокие взрослые. Слэнг, образованный особыми словечками, – это инструмент для возведения такой ограды. Слэнг изменчив, поскольку важно отгородиться не только от мира взрослых, но и от поколения, которое на 5-10 лет старше.  У них свой слэнг, но они повзрослели, а мы – новые четырнадцатилетние, и мы говорим на другом языке! По необычным словечкам дети опознают своих и отбраковывают чужих. А если что-то из молодёжного слэнга попадает во взрослый язык, молодежная субкультура сразу же реагирует. Взрослые позаимствовали «тусовку» – молодежь ответила тем, что убрала из своего слэнга «тусовку», заменив ее «тусой».

Иногда взвешенное употребление молодёжного слэнга помогает взрослому сблизиться с подростками. Когда я на лекции вворачиваю «мемсики» и «мемаски», детская аудитория вся расцветает в улыбках. Но чрезмерное и неумелое употребление чаще дает обратный эффект: в глазах детей это смешно и нелепо. А понимать подростковые слова нужно. Особенно педагогу. Особенно когда предметом обсуждения детей становитесь вы сами.

В интернете поколения меняются быстрее, чем в оффлайновой жизни. Когда мы писали книжку «Словарь интернета.ру», я следил за новыми трендами в сетевой лексике. Потом отошел от этого, застыв на стадии «кринжа» и «краша». А совсем неожиданно узнал три новых слова: нормис (правильный человек), скуф (противный старикан, рассказывающий всем, как надо жить) и альтушка (интересная нетривиальная девушка). Вырастая, люди забывают свой молодежный жаргон. А то, что помнят, активно не используют. Разве только во время встреч с однокашниками, как бы возвращаясь в свою молодость.

Я не только профессиональный лингвист – у меня семь внуков и богатый опыт общения с ними. Старший внук заканчивает школу, и общение наше складывается так, что не я учу его, а он учит меня. Замечаю: как только пытаюсь тоже влезть со своими рекомендациями, его взгляд мутнеет и скучнеет. Поэтому я, желая сохранить общение, стараюсь оставаться в позиции ведомого. Это и позволяет общаться.

Софья Калякина практикующий психолог, гештальт-терапевт. Подростковый возраст – трудное для проживания время взросления, время поиска себя перед выходом в большой мир. Кто я? Какой я? Чего хочу? Что интересно, а что не интересно? Что привлекает, а что отталкивает? Что важно, а что не важно? Как я могу реализовать то, что важно?

Подросток ищет людей, похожих на него. Кто нравится, с кем комфортно, интересно. Он как будто ищет себя во множестве зеркальных отражений. И, будто глядясь в зеркало, ищет «своё» в потоке интернет-контента, который производится в безумном количестве: фильмы, стримы, аниме, ролики.

Можно заметить, что подросток по-разному ведет себя дома, в школе, в одном кругу сверстников, в другом кругу. Значит, дело не в чертах его характера. А в чем? В огромном влиянии группы. Через принадлежность к группе он демонстрирует свою отдельность от родителей и от взрослых, демонстрирует самостоятельность. Но при этом оказывается во власти мнений и оценок сверстников, которые гораздо важнее мнений взрослых. Принадлежность к группе очень важна для понимания чувств, увлечений, конфликтов и поступков подростка. Школьный класс обычно неоднороден, в нем выделяются разные группы, между которыми складываются отношения: с этими дружим, с теми не очень, эти любят аниме, а те презирают. Работая с классом, важно научиться видеть бурную внутреннюю жизнь подростковых групп: как они образуются, меняются, взаимодействуют.

Найти точки соприкосновения с молодежью можно только через уважение и понимание того, в чем они так не похожи на нас. Раздражение и порицание этой непохожести, стремление заставить подростков идти тем путем, который предначертали для них мы, – делает контакт невозможным. Главный принцип – помогать, а не навязывать. И если мы, как педагоги и родители, хотим диалога, то инициатива должна быть на нашей стороне: сегодня они для нас важнее, чем мы для них.

**

По ходу обсуждения поднятой темы слушатели из зала поделились своими наблюдениями. Например, о том, как работает система «свой-чужой» при выражении в чатах чего-то смешного: для кого-то смайлики это дурной тон и нужно писать «смешно», у кого-то культурный код – это «А-ха-ха», а кто-то не приемлет использование скобок. Поговорили об эволюции «сердечек» от красных, через цветные, к изображению руками. Отметили, сколько десятилетий и поколений держится в слэнге слово «клёво». Предложили исследование истории слэнговых слов как тему школьных микропроектов.

Юрий Пахомов