НУЖНО БЫЛО ВЫЖИВАТЬ, И Я РАБОТАЛА НА ТРЕХ ИЛИ ЧЕТЫРЕХ РАБОТАХ

Мой любимый учитель Нина Вячеславовна. Часть 2

А что в обычной школе?

В школе я была сама по себе. В сомнительных затеях не участвовала, стадным чувствам не страдала, никогда не давала списывать. Помогать – да, помогала. Но не списывать. Одноклассники уважали, у меня даже клички не было. Я очень любила физику, химию, журнал «Хочу все знать». Когда болела – плакала. Другие дети радовались, что можно поболеть. А я плакала из-за того, что не смогу быть на уроке, не смогу делать домашние задания… Я не убегала с уроков вместе со всеми, любила делать домашние задания, любила и до сих пор люблю учиться!

После восьмого класса поступила в музыкальное училище. Там у меня продолжалась скрипка, к скрипке прибавилось дирижирование. После училища поступала в консерваторию. На скрипку не взяли, предложили альт. Но у меня строение руки для альта неподходящее, да и звучит он иначе. Пошла в Институт Культуры на дирижирование. У меня был прекрасный педагог, Валентин Петрович Ильин, он посвящал нам безумное количество времени, и с дирижированием у меня все получалось. Передать через движение настроение для меня не проблема, я с пяти лет танцую. Всегда выигрывала дирижерские конкурсы, часто экспромтом, без подготовки.

Потом вышла замуж, родилась дочь, потом стала разваливаться страна и рушиться привычная жизнь. А тут еще и развод. Перешла на заочное отделение и пошла работать. Восхождение закончилось, нужно было просто выживать. Я работала на трех или четырех работах, но в любимой отрасли. Преподавала вокал в детском музыкальном центре «Зурбаган» и в молодежно-подростковом клубе «Парус». Одновременно доучивалась в институте, растила ребенка.

Моим наставником в клубе «Парус» была Софья Ойзеровна Монастырская. Она и задала вектор моего развития как руководителя: как работать с детьми, с родителями, как позволять подросткам брать ответственность за свои решения. Все это теперь со мной на всю жизнь.

У нас были шоу с детьми, Комитет по молодежной политике приглашал нас на свои мероприятия. Была передача на радио «Зурбаган шоу». Была программа «Звезды в детстве», где 12 юных певцов изображали поющих звезд эстрады. Пели своими голосами, а узнаваемость достигалась за счет актерского мастерства и хореографиии. Был коллектив молодежно-подросткового клуба Тайм-шоу, который в Питере знали все. И с ребятами мы на долгие годы стали друзьями, они мне как дети. А сейчас многие уже профессиональные артисты и у них свои дети, а у меня теперь очень много внуков! Вроде бы, яркая, интересная жизнь. Но на меня тогда перла такая лавина дел и событий, что невозможно было перевести дух.

С 2000 года я работала певицей в ресторанах. Тогда же у нас сложилась шоу-группа «Канифоль» и мы выступали на выездных концертах.

Как работалось в ресторане?

Довольно странно. Меня окружали люди, для которых работать в ресторане было пределом мечтаний. Мне же все время хотелось большего. Хотелось того, хотелось этого, хотелось ставить спектакли. И меня за одни только эти слова увольняли. В грузинском ресторане у меня был свой сценический костюм, в котором я выступала с Катей, напарницей по «Канифоли», со своими песнями. Приходим в какой-то Новый год. Я половину вечера в одном костюме, другую половину в другом. А потом меня увольняют, потому что грузинские женщины сказали: не может такая певица здесь работать, она будет смущать наших мужей.
А история с «Канифолью»?

Мы с Катей выступали с песнями, я писала песни и была продюсером. Однажды мне позвонили и пригласили на кастинг мюзикла «Мамма Мия». Мы пошли туда всей группой и всех взяли. Но когда нужно было ехать в Москву, поехали только я и девочка, которая была на подтанцовке. Остальные остались в Питере. Были долгие кастинги в четырех городах – в Москве, Питере, Екатеринбурге и еще, кажется, в Киеве. Из 700 человек пригласили 35, в том числе меня и нашу девочку с подтанцовки. Ей пришлось срочно научиться петь, благо, было музыкальное образование. В мюзикле с 2006 по 2008 годы я отработала 560 спектаклей, была одной из солисток. Это было фантастическое время нашего единения против руководства. Мы создали профсоюз и отстаивали свои права, потому что начальство все время норовило экономить на нас и недоплачивать.



Фото из личного архива Анны

А вся остальная жизнь?

Не было никакой остальной жизни. Была тяжелейшая работа, примерно как у цирковых. Мы работали по 8 спектаклей в неделю, спать ложились не разгримировываясь, просыпались – и тут же на сцену.

А дальше?

Моего нового мужа напрягало, что вокруг меня все время появляются поклонники. И мы решили, что лучше мне быть педагогом. Перешла на преподавательскую работу. Это была та самая концертно-репетиционная база, о ней я уже говорила. И Академия. Там я все шесть лет применяла то, что уже умела. В постановках шоу, в удерживании вниманием и волей всего, что происходит на сцене, в зале, в аудитории.

Это была очень известная школа, с крутым продюсером. Приходили дети состоятельных родителей, родители платили большие деньги. За эти фантастические деньги были клипы с ребенком в главной роли, были совместные выступления с первыми величинами эстрады. Но если сам ребенок не хочет? Если его из-под палки туда загнали? Большинство детей не умели и не хотели трудиться. А родители, да и сами дети – не всегда понимали, что творческий процесс требует включения и самого подопечного, требует работы над собой, полной отдачи, заряженности на долгое время… Меня пригласили руководить, я попробовала, у меня стало получаться.
Очень непросто работать с немотивированными детьми.

Непросто. Но ситуацию всегда удавалось выправить. Для каждого такого ребенка я старалась найти подходящие слова. Музыку подходящую. Даже самый отъявленный выпендрёжник с Рублевки, пообщавшись со мной, с другими педагогами вокала, актерского мастерства, сценической речи, хореографии, вкусив прелесть даже малюсенького выхода на сцену вместе с кумиром – становился твоим близким и родным человеком. Появлялось собственное желание, и он начинал вкалывать на всю катушку, благо финансы родителей позволяли осилить «миллион часов». Педагоги до сих пор вспоминают трудную, но стоящую своих результатов работу переубеждения и перерождения. Тогда еще не было «детей тик-тока», все были нацелены на МГИМО. Потом наступили другие времена. Проекты наводнили двоечники, которые стали покорять аудитории не талантами, а маргинальными поступками. Тогда я и ушла.



Фото из личного архива Анны

Только из-за этого?

Прибавь еще и нагрузку на пределе сил. Да еще когда в организации бал правит плохо смыслящий в финансах человек, на которого все молятся, которого я должна поддерживать… а он относится к педагогам, как к челяди... Сразу начинаешь думать о нормальной человеческой работе и нормальных человеческих отношениях. С детьми, с педагогами, с родителями. А там моей помощнице в кабинете нос сломали. Вот такие у нас помощники руководителей муниципалитетов, такие вот любящие родители...

Все-таки почему десять часов плюс подготовка плюс дорога плюс твои расходы на технику и платья для концертов – и все с нами со стариками?

Потому что я всегда мечтала делать что-то такое, во что ни начальство, ни государство не будут совать нос. Чтобы я все решала сама и чтобы никакие вышестоящие и часто некомпетентные товарищи ничего с меня не спрашивали, а я могла бы попросить. Я работала в найме и едва не убила себя. После этого я работала за деньги в государственной структуре Московского долголетия, где могли с ноги открыть дверь, ввалиться в класс и начать пересчитывать головы. Я говорила: «Выйдите, постучитесь, войдите снова и поздоровайтесь.» И на меня писали докладные. С 2018 года я стала работать только на себя, как индивидуальный предприниматель. С учениками, по 8 часов в день. У меня было тогда две репетиционные базы. Но приходилось очень далеко ездить, поэтому нагрузку пришлось сократить. Потом началась пандемия.

 

Вернуться к списку блога